Флуд о кальвадосе

Легенды о кальвадосе

Традиционный французский напиток с испанским названием – что это, отгадайте? Конечно же, кальвадос. Самая восторженная из легенд о происхождении напитка гласит, что название его произошло от имени корабля «Эль Сальвадор» («El Salvador»), а уже впоследствии так стали именовать и департамент Кальвадос. Испанский галеон из «Непобедимой армады» потерпел в 1588 году крушение возле нормандских берегов во время похода против протестантской Англии. Далее версии расходятся. Одни рассказчики утверждают: «кальвадосами» французы на свой лад называли спасшихся моряков, потому что именно от них жители Нормандии узнали о напитке. Мол, испанцам на роду написано пить что-то покрепче, вот они и додумались перегонять сидр. По альтернативной легенде, нормандцы так радовались факту крушения «El Salvador», что отмечали данное событие, не жалея ни сил, ни здоровья. И пили они, конечно, яблочный самогон, который потом стали называть так же, как затонувший корабль. Научного подтверждения ни одна из этих версий, увы, не получила. Из уст в уста во Франции переходит также миф о том, откуда в Нормандии, собственно, взялись яблоки. Ведь это единственная французская провинция, где не вызревает традиционный для всей страны виноград. Кельтские племена галлов (те еще выдумщики) объясняют сей факт со свойственной им фантазией. По легенде, морская богиня однажды участвовала в конкурсе красоты, но первое место и главный символ красоты – яблоко – она не получила, поскольку приз ушел к ее конкурентке, прекрасной Венис. Богини, как известно, тоже женщины и обижаться умеют. Тогда Тритон (супруг расстроенной богини) решил восстановить справедливость, дождался, пока Венис ушла на побережье за жемчугом, и украл яблоко. Душа Тритона требовала подвигов во имя любимой жены – вот он и сообразил раскидать семена пресловутого яблока по всему побережью. Вот так, по версии галлов, там и выросли яблони.

Триумф кальвадоса в «Триумфальной арке»

Кальвадос… Как много в этом слове. И отнюдь не только для поклонников яблочной водки, но и для всех, кому не чужда классическая литература: сложно представить, сколько людей познакомилось с напитком «заочно» на страницах книг Ремарка. Вот даже в Советском Союзе: кальвадос пробовали единицы, но знали о нем – все. Купить крепкий напиток в барах и ресторанах было, разумеется, нереально, а как хотелось представителям интеллигентной молодежи произнести сакраментальное «Рюмку кальвадоса, пожалуйста!». Мучительно переживая невозможность отведать «напиток грез», поклонники творчества Ремарка шли на крайние меры: кальвадос пытались производить самостоятельно, причем как в домашних условиях, так и на промышленном уровне. Вы уже, наверно, догадались, что попытки провалились, нормандцам оставили их законное право быть единственными производителями чудо-напитка, а простые советские инженеры продолжили фантазировать на тему истинного вкуса знаменитой яблочной водки, листая «Триумфальную арку». «Жоан быстро поднялась. Её лицо сияло. "Дай мне ещё кальвадоса, - сказала она. - Похоже, он и в самом деле какой-то особенный... Напиток грез...» Если бы производители кальвадоса приплачивали легендарному писателю 20 века за рекламу, он бы, без сомнений, стал миллионером, но раз уж при жизни гения и творца у нормандских винокуров хватило совести этого не делать, то у современных их последователей выход один – дружно скинуться на памятник, иначе в следующий жизни они просто обречены переродиться в тараканов. Шутки шутками, а ведь именно Ремарку и его «Триумфальной арке» яблочная водка обязана репутацией самого романтичного напитка на свете. Герои книги любят, мечтают, страдают, встречаются, расстаются… и пьют кальвадос. Каждая строка откровенного, пронзительного романа пропитана вкусом и ароматом яблочного бренди. Кальвадос не просто упоминается как элемент повседневной жизни Равика и его возлюбленной Жоан, он существует отдельно и независимо, со своими настроениями, образами и таинствами; он живет сам по себе, окутанный мглой, за которой, если приглядеться, можно рассмотреть Елисейские Поля, набережную Сены и очертания «зыбкой и темной громады» Триумфальной арки. Это напиток предапокалиптического обаяния Парижа на пороге Второй мировой войны, вкус яблочной водки – это вкус отчаянной и самой честной любви двух людей, у которых нет никакого «завтра», вкус сладкий и горький одновременно. Напиток появляется почти во всех сценах, при этом автор описывает его так нестерпимо подробно и с такой искренней нежностью, что читатель подсознательно дополняет мечту-установку «увидеть Париж и умереть» обязательным пунктом «выпить кальвадоса».

«Кельнер вернулся с бутылкой, неся ее бережно, как запеленутого младенца. Это была грязная бутылка, совсем не похожая на те, которые специально посыпают пылью для туристов, а просто очень грязная бутылка, пролежавшая много лет в подвале. Кельнер осторожно откупорил ее, понюхал пробку и принес две большие рюмки.

– Вот, мсье, – сказал он Равику и налил немного кальвадосу на донышко. Равик взял рюмку и вдохнул аромат напитка. Затем отпил глоток, откинулся на спинку стула и удовлетворенно кивнул. Кельнер ответил кивком и наполнил обе рюмки на треть. – Попробуй-ка, – сказал Равик Жоан. Она тоже пригубила и поставила рюмку на столик. Кельнер наблюдал за ней. Жоан удивленно посмотрела на Равика. – Такого кальвадоса я никогда не пила, – сказала она и сделала второй глоток. – Его не пьешь, а словно вдыхаешь». – Вот видите, мадам, – с удовлетворением заявил кельнер. – Это вы очень тонко заметили. – Равик, – сказала Жоан. – Ты многим рискуешь. После этого кальвадоса я уже не смогу пить другой. – Ничего, сможешь. – Но всегда буду мечтать об этом. – Очень хорошо. Тем самым ты приобщишься к романтике кальвадоса. – Но другой никогда уже не покажется мне вкусным. – Напротив, он покажется тебе еще вкуснее. Ты будешь пить один кальвадос и думать о другом. Уже хотя бы поэтому он покажется тебе менее привычным».

Мы можем на каждом углу кричать, что в этом мире все покупается и продается, что в любовь уже никто не верит, но давайте не лукавить, ребята: романтик живет в каждом из нас, вопрос только в том, кто этого романтика сможет вытащить на свет божий, кто найдет самые потаенные струны нашей души и умело сыграет на них блюз. И вот об этом как раз работа всех маркетологов, пиарщиков и рекламистов. Раз уж мы с Вами решили быть откровенными, признаем: мы многое готовы простить напитку (как, впрочем, и любому другому материальному предмету) за красивую историю. И наоборот: сколько бы разумный человечек внутри нас не кричал: «Да-да! Это лучшее! Это именно то, что нужно!», другой, неразумный будет упрямо мотать головой, если «продукт» не окружен романтическим флером, мистическим ореолом или, на худой конец, набором забавных баек. Бедному кальвадосу маститые конкуренты в мире крепкого алкоголя просто не оставили бы шанса: до Первой мировой войны о нем вообще не слышали за пределами малой родины, а потом яблочный бренди, хоть и прославился как напиток мужественных солдат французской армии (по причине низкой себестоимости его включили в состав солдатского пайка) и постепенно распространился «на гражданке», все равно продолжал слыть низкосортным пойлом для бедняков.

«Равик подозвал кельнера.
– Есть у вас кальвадос?
– Нет. К сожалению, нет. Никто не спрашивает.
– Слишком элегантная публика…»

Но Эрих Мария Ремарк подарил крепкому напитку из глухой французской провинции вторую жизнь. После того, как в 1946 году вышел роман «Триумфальная арка», на напиток солдат и клошаров наконец-то обратила внимание богема. А уж в 60-х, когда роман Ремарка по тиражу был сравним разве что с библией, слава (или, как бы сейчас сказали, «рейтинг») яблочного бренди взлетела до небесных высот. «Триумфальная арка» заставила миллионы читателей рыдать над трагедией Равика и Жоан, а «напиток встреч и расставаний» был мгновенно и прочно причислен к элитным. Конечно, надо родиться Ремарком, чтобы так изящно и ненавязчиво сделать целый роман гимном, по сути, выпивке, а саму выпивку – символом самой красивой истории про любовь, которую когда-либо слышало человечество. Еще большое значение приобретает такой символизм, если вспомнить, что по общеизвестному мнению, Ремарк написал «Триумфальную арку» о собственной истории любви – с чудесной Марлен Дитрих, любви такой же бурной и трагичной, как у героев романа. «Кельнер вытер стол и вопросительно посмотрел на Равика.
– Рюмку «перно».
– С водой, мсье?
– Нет, постойте, – Равик передумал. – Не надо «перно». Что-то ему мешало. Какой-то неприятный осадок. Его надо было смыть. Но не этой приторной анисовой дрянью. Ей не хватало крепости.
– Рюмку кальвадоса, – сказал он кельнеру. – Или лучше два кальвадоса в одной рюмке». А сам Ремарк любил кальвадос? Этот вопрос неизменно терзает гибкие умы самых неравнодушных читателей, а самые ироничные, в свою очередь, находят бездну поводов обвинить писателя в неискренности. И в словах скептиков есть доля истины. Для хрупкой актрисы, Жоан Маду как-то слишком уж уверенно пьет бутылками 40-градусный спиртной напиток, сохраняя при этом способность к здравым рассуждениям и самостоятельным передвижениям по Парижу. Да и рассматривая версию про автобиографичность романа, можно усомниться, что довольно-таки обеспеченный (в отличие от своего героя) Ремарк столь маниакально угощал бы кинозвезду мировой величины Марлен Дитрих кальвадосом, который в те времена даже в Париже не был особенно популярен и уж тем более не мог похвастаться репутацией аристократического напитка. Разве что из желания не показаться банальным или в порядке приобщения к экзотике, ибо сама Дитрих, по воспоминаниям современников, и вовсе отдавала предпочтение традиционному для своей среды алкоголю – шампанскому. Безусловно, с кальвадосом Ремарк, знатный специалист по всем крепким напиткам, которые он только мог найти в континентальной Европе, – был знаком не понаслышке. Возможно, писатель остановил выбор на яблочной водке в качестве символа главной любви своей жизни, исходя именно из уникальности напитка, столь же особенного и непохожего на других, как отношения Эриха Мария и Марлен – на отношения среднестатистических людей.

Может ли писатель, пусть и гениальный, вот так рассказывать о напитке, к которому сам не испытывает нежных чувств? Вряд ли. Но это и неважно. Ремарк заслужил себе право никому ничего не объяснять и ни перед кем не оправдываться, ведь все по-настоящему прекрасное – как его шедевры – не имеет под собой логического обоснования. 

Нормандская дыра

Нет, нет, это не черная дыра в Нормандии, в которой мистическим образом исчезают бутылки кальвадоса. Так на родине напитка называют древнейшую традицию (франц. «Le trou normand»), связанную с употреблением яблочного бренди и уходящую корнями в «варварские» времена. Что же это за традиция? В процессе застолья, в момент перед подачей основного блюда или между сытными яствами, нормандцы разливают по рюмкам неразбавленный кальвадос, чокаются с поистине русской присказкой «На здоровье!» (ничто человеческое французам не чуждо!) и выпивают. Частенько распитие сопровождается традиционной застольной песней (текст, как Вы понимаете, незамысловатый, что-то вроде «Поднимем же бокалы, друзья»).

Практическая польза такого обычая объясняется следующим образом: вовремя и в меру выпитый кальвадос, по мнению нормандцев, способствует пищеварению, помогает еде усвоиться и возвращает аппетит, «пробивая дыру» в съеденной до этого пище. Так что, если Вам доведется побывать во французской провинции и стать гостем застолья, не падайте в обморок, когда радушная хозяйка в ответ на Ваше «Я не могу больше, я объелся» предложит «прожечь дырку в желудке» – она просто-напросто предлагает Вам рюмку кальвадоса. Говорят, что в поисках способа умерить чувство сытости французы перепробовали многие крепкие напитки, но сочли, что кальвадос для этих целей годится лучше всего. Но, хотя коренные жители Нормандии и уверяют, что их метод абсолютно безопасен для здоровья, ни одного официального подтверждения от врачей до сих пор почему-то не поступало, так что расценивать эту историю как руководство к действию не стоит.

Вот, например, на ежегодной яблочной ярмарке в городке Вимутье, где в обязательном порядке отдают дань традиции «нормандской дыры», организаторы праздника предлагают желающим сидр вместо кальвадоса: может, дыру он и не пробьет, зато у любителей вкусно покушать останется больше шансов уйти домой на своих двоих.

А еще название «Нормандская дыра» носил отель в одноименном фильме 1952 года – романтической комедии Жана Бойера, в которой снялась несравненная Бриджит Бордо. На первый взгляд, название для гостиницы невеселое и должно отпугивать, а на самом деле оно, скорее всего, означает, что в злосчастном отеле любили накормить посетителей, что называется, до отвала.

Анекдоты

***
– Доктор, мне кажется, вы что-то не учли, когда посоветовали моему мужу принимать рюмку кальвадоса от болей в желудке!
– Да? Почему?
– Раньше он пил только вечером, а теперь начинает с семи часов утра.